Вечер на синих сумеречных крыльях прилетал в пустыню. Два солнца доливали алый мёд на закатный небосклон. Над северными барханами сгущались туманы. Раскалённый запах песка охладевал, проснулась ночная незаметная жизнь.
Небольшая ферма, похожая на полузарытое яйцо, одиноко стояла среди бескрайнего дюнного моря. Неподалёку мигал стройный влагоулавитель – вода в пустыне дороже золота.
Крепко сложенный, коренастый мужчина рассказывал золотоволосому мальчику трёх лет устройство мини-завода по добыче влаги из глубинных песков:
– Это выпариватель.
Мальчик вряд ли понимал суть процесса, но смышлёные голубые глаза блестели неподдельным энтузиазмом. Он повернулся от ямы с выпаривателем к мужчине:
– Выпариватель?
– Выпариватель, – подтвердил мужчина. Суровое лицо жителя пустыни мягко разгладилось, стирая остатки дневных проблем. Усталость, подобно осыпавшемуся утёсу, уходила прочь.
Он положил мозолистую руку на хрупкое плечико:
– Хммм... Ты можешь это сказать? Выпариватель?
– Выпариватель, – засмеялся мальчик. Он запрокинул весёлое лицо к проступавшим в родниковой синеве звёздам. Глаза загорелись ярче. Из радостной улыбка превратилась в мечтательную.
Мужчина нахмурился. Он покачал головой, чему-то поражаясь про себя.
Мальчик же теперь смотрел на садящиеся солнца. Он указал на них:
– Бббенн-бух!? – и прокомментировал: – Ооп! Они садятся.
Мужчина присел на песок.
– Близнецам время ложиться спать, – тихо сказал он на ухо мальчику. Крепко прижал его к себе.
– Нам нужно вести себя тихо, чтобы они могли отдохнуть. Завтра им снова рано вставать над песками.
Он сладко зажмурился под последними тёплыми лучами. Как были приятны такие минуты после тяжких дневных забот...
Мальчик украдкой потёр глаза.
– И я знаю ещё кое-кого, – наклонился мужчина ближе, – кто нуждается в отдыхе.
– Угу, – согласился мальчик, – но можно ещё немножко?
Мужчина поднял взгляд вверх. Улыбнулся. Всё-таки, мальчик уже большой. Посидеть полчаса на свежем воздухе можно.
Там, где золотое солнце расплывалось в красную полосу, появилась точка. За ней стелился столбик пыли.
Лицо мужчины мигом стало настороженным. Брови сдвинулись, зоркие прищуренные глаза жадно впились в растущее пятнышко.
Кто-то спешит к их ферме. Но кто?
Мужчина вскинул макробинокль, сдёрнув футляр с пояса. Экран зарябил, но мужчина быстро настроил рычажком изображение.
Существо походило на человека, но передвигалось неестественными скачками, как страус. Голову и спину опутывал рваный плащ, двумя хвостами болтавшийся сзади.
Он правда бежал сюда, но со скоростью ветра. Простой человек не умеет так бегать.
Спина медленно холодела.
– Беру! – крикнул мужчина, отбросив бинокль.
– Да, Оуэн? – спросил женский голос из глубин дворика.
– Принеси мою винтовку!
Оуэн не отводил глаз от силуэта.
– Что там?
Наружу выбежала невысокая женщина с лазерной винтовкой.
– Разбойники?
– Не думаю, – ответил Оуэн, беря винтовку, – похоже он один.
Беру подхватила испуганного мальчика на руки:
– Тогда кто?
Оуэн предпочёл не отвечать.
– Пожалуйста, просто унеси Люка.
Оуэн что есть силы крикнул бегущему в даль:
– Я могу тебе чем-то помочь, приятель?
Эхо разметало слова по всей округе.
Ответа, как следовало ожидать, не последовало. Зато бегущий виделся отчётливее и отчётливее. Оуэн видел руки, двигавшиеся в такт прыжкам-перескокам, обмотанную голову и ноги... Странные ноги, похожие на птичьи, трёхпалые, голенастые.
Металлические.
Оуэн прогнал все нехорошие мысли прочь. Кто бы это ни был, с недобрыми намерениями он сюда не дойдёт.
– Я вынужден попросить тебя остановиться там и показать мне руки! – Оуэн дёрнул затвор.
Субъект и не думал пугаться, тем более останавливаться. Оуэн ясно слышал лязг железа в сочленениях и топот, как удары при землетрясении.
На висках выступил прохладный пот.
За спиной вздохнула Беру. Это и придало решимости. Оуэн вскинул винтовку на плечо:
– Я не стану повторять. Остановись и покажи мне руки, или я пристрелю тебя. Три!
Прицел плясал по широкой груди незнакомца.
Выхода нет.
– Два!
Придётся стрелять – тогда и выяснится, почему бегун не послушался. Каких-то пятьдесят шагов. Он не промахнётся.
– Один!
Винтовка дёрнулась вниз.
Выстрел. Вспышка из дула.
Песок под ногами незнакомца взорвался, спёкся в мутную стеклянную массу.
Что? Он не мог так промазать! Максимум полпальца, но так...
Незнакомец взвился в воздух, как северный коршун. Чёрный провал под капюшоном затягивал взгляд.
Винтовка с огромной силой выпрыгнула из рук – прямо стволом к незнакомцу. Обрушился удар. Голова затрещала. Лицо взмокло чем-то горячим и солёным.
– Оуэн!
Крик Беру, а за ним густая чернота.

Фермер, нелепо перевернувшись вниз головой, отлетел к стене. Разломанная надвое винтовка отброшена прочь. Механические ноги со скрипом спрыгнули на песок. Незнакомец огляделся.
Женщина, закрывая ладонью мальчику глаза, забилась в угол.
– Пожалуйста, не надо, – молила она, отползала назад, не отпуская мальчика.
Незнакомец шагнул к ней.
– Итак, это правда, – из чёрной дыры на месте лица просипел сдавленный бас. – Здесь сын.
Женщина в ужасе смотрела на него, ожидая чего угодно. Но ни она, ни мальчишка его не интересовали.
Руки в перчатках до внушительных бицепсов сжали кулаки.
– Да, он... Похож, очень похож.
Чёрный провал воззрился на мальчика.
– Сердце забилось чаще. Я знаю – ты здесь... Я ловил тебя целых двенадцать лет, но удача была на твоей стороне. Я всегда был в нескольких шагах от тебя... Я упустил тебя на дождливом Камино, опоздав на два дня, и прибыл на день позже тебя на разрушенный Геонозис... Я был рядом с обугленным трупом среди огненных рек Мустафара. Как я тогда надеялся, что это ты... Представь только моё облегчение... Те молчаливые недомерки на астероидах Полис Масса доставили мне наименьшее удовольствие, какое я получал когда-либо... Но их медицинский журнал оказался очень полезен. Старый барахольщик в Мос Эспа выдал мне твоё настоящее имя, прежде чем я отделил его от его жадности, оторвав голову как курёнку. Я знал, если найду мальчишку, ты появишься.
Фермер, кашляя, пытался подняться на локти. Разбитое лицо сочилось кровью. Он никак не мог раскрыть опухшие веки.
Император послал тебя?
Пришелец презрительно захохотал. Разозлённый, дёрнулся.
– НЕТ!!! Нет никакого Императора! Ни Империи, ни джедаев... Нет ни Света, нет ни Тьмы... Только ТЫ и Я. Здесь и сейчас!
Сделаем это по старой дружбе. Только тогда я был учеником. Как и ты.
Теперь же ты так просто не излечишься!


Песок напротив пришельца фонтаном взметнулся вверх.
Буквально из ниоткуда, из западни, выскочил мужчина.
Рыжеватые волосы обильно прорезаны сединой, голубые глаза горят под выцветшими бровами, старая потрёпанная куртка мешком висит на исхудавшем теле.
Рукоять светового меча, забываемого оружия, сжимает уверенная рука.
Пришелец сорвал тряпки.
Он знал, что его вид наводит леденящий ужас на всех без исключения.
Янтарные глаза в складках смугло-алой кожи. Узорчатое ожерелье обвивает шею. Непропорционально выросшие рога венчают голый череп. Острые зубы покрыты облупившимся лаком. Красно-чёрные руны танцевали на неимоверно сильном теле. Хромированные киберруки переходили в мощные плечи, колючие пальцы сжимались и разжимались, усиленно работая.
Пришелец оскалил зубы в презрительной насмешке.
Следовало начинать битву. У него не хватает терпения. Старая немочь всегда пенял ему за нетерпение.
Левый кулак сжал изогнутую трубку – четырнадцать лет назад этот световой меч был шедевром, достойным восхищения, сейчас лишь залатанным наспех орудием для мести.
Руки взлетели вверх. Тело блеснуло в закатных лучах.
В разные стороны вырвались два клинка. Багровых, как солнце. Как огонь. Как святая ненависть.
Он прыгнул. Искусственные ноги увеличили мощность прыжка, но отдельная хвала его личному мастерству – постаревший враг еле отбил удар.
Всё-таки, за четырнадцать лет тот не растерял талант. У него всегда были хорошие шансы открыться гневу, но он этого не совершал.
Сейчас хладнокровие и решимость прекрасно заменяют ему гнев. Но это иногда не спасает. Он делает одну за другой фатальные ошибки.
Три пальца железной ноги захватили за горло рыжеволосого мужчину. Тот захрипел, но меч не опустил – сумел блокировать атаку. Пришелец играючи надавил, приблизил раскалённое лезвие к лицу мужчины.
Пусть позорно напорется на собственный меч.
Пришелец глядел прямо в лицо противнику. Жёлтые глаза, слезящиеся от внутреннего гнева, против голубых, не выцветших от невзгод.
Груз, несомый много лет, необходимо сбросить сейчас – месть будет слаще и приятнее.
– Ты знаешь... Тогда, в тот день в Тиде я пал так далеко от того, кем являлся... В редкие минуты покоя всё, что я видел, был ты... Но я, как огненный Феникс, восстал из пепла, чтобы обрести новое могущество... И все последующие дни я посвящал одной цели – твоей смерти...
А ты убил учителя!!!
Мужчина, как пантера, вырвался из железной хватки, отпрыгнул назад.
Его световой меч с возросшей мощью обрушился на подставленный красный луч. Клинки вспыхнули, но не разошлись – соперники мерялись физической силой.
Красный отблеск заливал суровой лик рыжеволосого, синий ослеплял красно-чёрную маску.
Рыжеволосый выиграл.
Он толкнул меч вперед.
Пришелец зарычал от боли: передние рога с хрустом срезаны, крошкой посыпались на песок. В белой кости тошнотворно закраснел мозг.
Он отшатнулся.
Рыжеволосый бежал вперёд, бешено вращая мечом. Клинок превратился в бело-синий плазменный диск.
Пришелец выставил вперёд один клинок, как копьё...
Рыжеволосый взлетел в воздух...

– Оуэн? – тревожный голос.
Беру. Люк у неё за спиной. В глазах горит. Как же болит лицо...
Гудение и треск световых мечей.
Где винтовка?

Изгнанник летел как птица. Меч словно испарился из руки, стал потоком, невесомым эоном Света. В тоже время точным, резким, отточенным и верным. Он знает, чем закончится этот удар и сама битва.
Жуткая маска впереди искажена болью и ненавистью. Пришелец пытается подставить свой меч. Не получится...
Не получилось.
Клинок разрублен опять. Как и четырнадцать лет назад. Горящие обломки отлетели в стороны.
Как и четырнадцать лет назад остался лишь единственный клинок.
И обугленный локоть левой руки.
Он выключил меч. Положил большой палец на активирующую кнопку. Подвёл торец рукояти ко лбу пришельца, пока тот не оправился от шока.
Измученный лик живой попытки воплощения зла поднял глаза. Зубы стиснуты до скрежета. Пришелец злится, смерть не идёт к нему. Как не пришла вожделенная месть.
А он смотрел и вспоминал.
Учитель. Мудрый спокойный взгляд. Волосы убраны назад, бородка полускрывает рот.
Плачущее лицо девушки на родильном столе.
Крик бывшего друга на адской огненной реке.
Пришелец смотрит на него, не отрываясь. В уголках глаз скапливаются слёзы. Слезы горя, разочарования, боли?
За фанатичной маской поклонника Тьмы проглядывает лицо лишённого детства и нормальной жизни. Капля пота ползёт по литой красно-чёрной груди. Жёлтый свет уходит из глаз, сведённых в торцу.
Только теперь понятен поступок учителя во время битвы в Тиде, когда тот не зарубил при прекрасной возможности этого несчастного.
Но предпочёл погибнуть сам.
Ты прекрасно справляешься с уроком, мой бывший и настоящий ученик.
Вы уберегли меня, учитель. Спасибо.
Палец соскользнул с активирующей матрицы.

Голова пришельца взорвалась. Туловище неестественно дрыгнулось, проскользив по пыли, и, наткнувшись на булыжник, остановилась. Механическая нога поломалась с глухим скрежетом. Почерневшая голова дымилась, в дыре проблескивали язычки пламени.
Остаток винтовки сработал прекрасно.
Оуэн подошёл к убитому. Оглядел труп.
Рыжеволосый изгнанник даже не взглянул в его сторону.
– Я унесу его в дюнное море. И сожгу там.
– Отлично.
– Он в порядке?
Беру не решалась подойти к ним. Стояла неподалёку, укачивала Люка. Оуэн почувствовал, как из глубины души поднимается злость.
– Не твоя забота... Я сказал тебе, что сам смогу защитить его. Даже если всё будет зависеть от тебя. И ты больше сюда никогда не вернёшься, понял?
Оуэн развернулся и пошёл к Беру.
Люк сегодня не сможет уснуть. Сегодня и ещё несколько ночей. Наверное, надо ему сказать, что это был лишь дурной сон. Ночной кошмар, который следует забыть.
И не только одному Люку.

Изгнанник посмотрел вслед фермеру. Встретил прозрачные синие глаза. Такие же, как и у другого мальчика, встретившегося ему здесь четырнадцать лет тому назад.
Взвалил труп убитого на плечо и скрылся в ночной пустыне.